Современный растительный покров и некоторые проблемы Южной Берингии

(продолжение)

Наиболее сущностны при рассмотрении процессов образования ландшафтных неоднородностей исследования, проводимые на границах между геоботаническими областями. В то же время, районы, расположенные на границах распространения мощных эдификаторов, обычно менее всего изучены с точки зрения структуры их растительного покрова. В выборке же наших районов фактически половина представляет особенный интерес, так как расположена на границе зоны бореальных стлаников. Тезис о нестабильности границы можно проиллюстрировать примерами измерения соотношения количества мезокомбинаций со стланиками бореального типа и тундрового типа. Рассмотрим только центральные классы мезокомбинаций в каждом районе, определяющие зональную растительность. Обычно это классы КК, КО и ЛР. Рассчитаем отношение количества комбинаций с бореальными стланиками к общему количеству комбинаций в классе и назовем это соотношение коэффициентом бореальности К_б (табл. 9).

Таблица 9

Бореальные и тундровые стланики в основных классах мезокомбинаций растительного покрова

районов северной части Корякского нагорья

В районах 13 и 16 вообще не отмечены фрагменты бореальных стлаников в центральном классе мезокомбинаций, в остальных же районах коэффициент бореальности сильно варьирует. В районах Арктической геоботанической области он ничтожен, тогда как в континентальной части нагорья достигает 0.7-0.8. Индивидуальные значения К_б для районов, расположенных по границе между областями, разные. В районе 15, который по флоре оказался в Арктической, а по классам мезокомбинаций – в Бореальной области, К_б равен 0.6, что подтверждает его бореальный характер. В то же время, здесь наблюдается и значительное участие в растительном покрове тундровых, низких стлаников, как и в районе 14, что заставляет относить оба этих района к некоей переходной полосе. Вообще качественный и количественный анализ комбинаций следует в будущем дополнить анализом флористических комплексов, что, вероятно, позволит не только получить новые сведения о ширине “переходной” полосы между лесной и тундровой зонами растительности, о важной роли динамических явлений в этой зоне, но и сформулировать положение о самостоятельности существования зоны бореальных стлаников. Растительность этой зоны должна рассматриваться как столь же самобытный тип растительности, что тундровая и бореальная растительность.

Понятие “тундра” часто трактуется неоправданно широко, в отличие, например, от “луга” или “леса”. Зачастую “тундрой” в лесной местности называют просто безлесное пространство на приподнятой территории. Тундровая зона растительности, так же, как бореальная или степная, содержит в себе большой набор разных типов растительности. Так, в тундре, исходя из соотношения различных биоморф, наблюдаются следующие типы растительности: лесной - бореальные стланики (темнохвойные и ольховые), или лесотундра, тундролесье; кустарниковый - ивняки, ерники, кустарниковые тундры, тундровые стланики; степной - так называемые тундростепи; болотный - кочкарные тундры, пушичники, болота и заболоченные тундры; луговой - нивальные лужайки, так называемые луготундры и тундролуга; пустынный - эпилитно-лишайниковые пустыни и пустоши; и наконец, собственно тундровый - мохово-лишайниковые кустарничковые тундры.

Таким образом, мы видим, что многие элементы тундровой зоны не имеют своего специфического названия, а называются несколько нелогично с включением корня “тундро-” или прилагательного “тундровый”, что может создать у читателя впечатление их переходного характера: например, луготундра - это нечто между лугом и тундрой, лесотундра - переход от леса к тундре и т.п. На самом деле, такое понимание глубоко ошибочно и рождает ложные ассоциации. Луговинная тундра - настолько же самобытное явление, как и луг, ни на что не похожа и так называемая “лесотундра”. Чтобы избежать разночтения и путаницы, мы предлагаем зону высоких стлаников Южной Чукотки, Примагаданья и Охотии, в которой кедровый стланик является мощным эдификатором, определяющим весь комплекс видов растений и животных этой зоны, называть бореальными стланиками. По характеру растительности это, несомненно, лесной тип растительности, но он имеет своеобразную специфику. Бореальные стланики необходимо четко отграничивать от тундровых стлаников, которые могут занимать столь же большие площади, но по типу биологического круговорота относиться к тундрам.

Говоря о бореальных стланиках, мы имеем в виду не просто высокие заросли кедрового стланика, но и их фрагменты в кустарничковой тундре. Дело в том, что сам бореальный комплекс в нашем регионе конкретно реализуется на территории зачастую как микромбинация, в которой в равной степени участвуют бореальные и тундровые элементы. Типичный и классический пример такой микрокомбинации – мохово- лишайниковая кустарничковая тундра с отдельными, равномерно разбросанными по ней кустами кедрового стланика. Расстояние между кустами – от 10 до 20 м. Называть такую микрокомбинацию кустарниковой тундрой неправомерно, так как, несмотря на не очень большую высоту кустов (2-2.5 м), они являются мощными эдификаторами, определяющими всю структуру напочвенного яруса, а также животное население бореального характера.

Оригинальные данные по оценке ценотической мощности кедрового стланика в подобной комбинации были получены нами методом фитометра в июле 1994 г. под Тамватнейскими горами на высокой флювиогляциальной террасе (там же было сделано описание 17 из района 3). Для исследований была подобрана почти идеально ровная площадка 300 х 300 м, весьма однородная по физиономическому облику, с пятнистой мохово-лишайниковой дриадово-разнотравной тундрой, по которой практически равномерно на расстоянии 15-20 м друг от друга были разбросаны кусты кедрового стланика высотой 2 м. Общая задернованность растениями составила 80-85%, причем покрытие кедровым стлаником – 40-50%. Покрытие кустарничками 10%, травянистыми – 70%, лишайниками – 40-50%, мхами – 8-10%. В напочвенном ярусе среди кустарничков доминируют Dryas punctata , под кустами стланика также Rhododendron parvifolium, Empetrum nigrum, Betula exilis, Arctous erythrocarpa и Vaccinium uliginosum . Среди травянистых доминируют Festuca brachyphylla aggr., Carex melanocarpa, C. rupestris, Dianthus repens, Lychnis sibirica. Обычны также Thymus serpyllum, Acetosa pseudoxyria, Artemisia furcata, Minuartia verna, Saxifraga firma aggr. Из характерных для этого участка видов следует также назвать Papaver anadyrense, P. tichomirovii, Cerastium maximum, Artemisia glomerata, Ermania parryoides, Saxifraga setigera, Koeleria asiatica, Kobresia myosuroides. Всего в микрокомбинации зарегистрирован 41 вид высших растений.

Изучались 10-метровые трансекты, начало которых совпадало с основанием ствола кедрового стланика, а конец находился вблизи центра поляны. Всего было изучено 30 модельных особей кедрового стланика, у каждой по одному трансекту. Вдоль трансектов закладывались раункиеровские круглые площадки размером 0.1 м² , по 10 штук на расстоянии 1 м друг от друга. На каждой площадке визуально учитывалось проективное покрытие видов фитометров по пятибалльной шкале. В табл. 10 приводятся суммы баллов для каждого вида по каждому шагу трансекта. Результаты позволяют говорить о мощности фитогенного поля особей вида эдификатора.

Таблица 10

Распределение видов высших сосудистых растений и лишайников

на разном расстоянии от центра куста в фитогенном поле особей кедрового стланика

№	Вид	Номера площадок в трансекте по направлению от центра куста кедрового стланика
		1	2	3	4	5	6	7	8	9	10
1	Группа А Pinus pumila	149	131	95	51	17	4	0	0	0	0
2	Vaccinium uliginosum	58	53	53	35	18	12	0	1	0	0
3	Empetrum nigrum	35	28	26	11	6	0	0	0	0	0
4	Arctous erythrocarpa	12	23	11	6	0	3	2	0	0	0
5	Poa glauca	1	0	1	0	0	0	0	0	0	0
6	Bistorta elliptica	28	20	27	31	15	11	5	13	4	10
7	Cladina arbuscula	48	35	42	36	33	26	12	9	5	6
8	C. deformis	7	1	2	2	2	0	0	1	1	1
9	Peltigera aphthosa	39	44	19	6	0	1	0	0	0	0
10	Группа Б Dryas punctata	1	1	8	33	20	12	11	14	14	9
11	Rhododendron parvifolium	0	0	3	5	4	2	0	0	0	0
12	Cladina stellaris	3	8	14	18	>8	14	11	8	8	6
13	Saxifraga firma aggr.	6	3	4	3	15	4	4	10	2	5
14	Thymus serpyllum	0	0	1	2	1	5	6	1	2	1
15	Armeria arctica	0	0	1	5	3	8	4	2	0	3
16	Draba fladnizensis	0	1	0	3	8	12	15	10	9	10
17	Stereocaulon paschale	1	0	9	22	22	19	10	11	2	5
18	Masonhalea richardsonii	0	0	0	2	0	5	2	2	0	0
19	Cerastium maximum	2	1	3	22	21	32	28	30	33	22
20	Rumex pseudoxyria	1	2	5	11	4	10	4	6	7	7
21	Rhytidium rugosum	1	0	1	4	1	1	0	0	3	0
22	Группа С Carex melanocarpa	15	16	17	29	27	21	15	12	7	5
23	Pleurotium schreberi	7	74	52	31	8	13	3	3	0	0
24	Thamnolia vermicularis	2	7	18	32	55	63	62	66	61	57
25	Dactylina arctica	5	12	14	18	20	26	27	28	28	19
26	Artemisia furcata	0	1	1	4	7	11	14	7	14	12
27	Allocetraria nivalis	1	2	5	12	18	23	27	17	18	14
28	A. cucullata	4	4	10	15	32	33	31	31	35	29
29	Cetraria sp.	3	2	1	14	14	33	50	54	47	46
30	Festuca brachyphylla aggr.	3	9	8	23	37	38	46	35	28	37
31	Dianthus repens	0	0	1	5	4	5	14	16	20	24
32	Lychnis sibirica	0	0	6	10	27	23	24	23	29	32
33	Cetraria laevigata	21	16	17	19	19	32	33	32	34	30
34	Minuartia verna	0	0	2	16	19	20	29	22	23	34
35	Carex rupestris	4	4	4	10	17	23	45	32	37	38
36	Alectoria ochroleuca	0	0	0	0	5	3	10	7	7	9

 

Как видим, среди видов нет ни одного, относящегося к кедровому стланику индифферентно, то есть чья встречаемость на протяжении трансекта не менялась или менялась случайно. Все виды по отношению к кедровому стланику можно разбить на три категории, причем видов, явно тяготеющих к поселению под самим кустом стланика, очень немного. Из высших растений к ним относятся широко распространенные кустарнички голубика, шикша и арктоус, а из лишайников явно Peltigera aphtosa, Cladonia sylvatica . Остальные виды поселяются в средней и периферической части фитогенного поля кедрового стланика.

5. Анализ ландшафтной флористической неоднородности растительного покрова разных районов помогает выявить динамические процессы в растительном покрове на данном отрезке природной среды. Снижение ландшафтного флористического разнообразия растительного покрова в районе может указывать либо на стабильный (может быть, реликтовый) характер растительного покрова, либо на его несформированность из-за неустойчивости природной среды.

Так, во внутренних частях Корякского нагорья наблюдаются более дискретные ландшафтные флористические структуры растительного покрова с примерно одинаковым числом классов комбинаций и одинаковой степенью неравномерности. По-видимому, здесь следует вести речь о ценотически сформировавшихся устойчивых системах с достаточным уровнем разнообразия. Крупные флуктуации в ландшафтную неоднородность растительного покрова вносит граница с океаном и близость другой зоны растительности ( геоботанической области). Дело осложняется тем, что приокеаническая полоса южной Чукотки находится в полосе неоднократных колебаний границы между Арктической и Бореальной геоботаническими областями, между континентальным и океаническими секторами этих областей, между тундрой и темнохвойными лесами. Возможно, именно поэтому ландшафтные структуры растительного покрова этих районов столь континуальны, а флористические комплексы в основном состоят из эвритопных видов.

Особенность растительного покрова приокеанических районов связана также с ингрессионным характером побережья Берингова моря. Тектоническая нестабильность территории и колебания уровня Мирового океана в четвертичное время обусловили неоднократные трансгрессии и ингрессии моря, заливавшего внутренние области южной Чукотки - Нижнеанадырскую низменность, Парапольский дол, межгорные Хатырские впадины, возможно, и Марковскую низменность. С последней ингрессией связаны несформированность пойм двух крупнейших рек Южной Чукотки - Анадыря и Великой - в нижнем течении, и соответственно своеобразные здесь пойменные комплексы растительности. Настоящее время считается фазой ингрессии (Дорт-Гольц, Терехова, 1976): морские приливы поднимаются на 150 км от Анадырского лимана, низкая терраса и древняя пойма Анадыря в его нижнем течении залиты. Вообще, Анадырский залив является тектонически активным районом, который быстро опускался в течение кайнозоя. Быстрое опускание, возможно, явилось причиной того, что, как считают геологи (Дорт-Гольц, Терехова, 1976), его большая часть находилась в затопленном состоянии в течении предпоследнего оледенения. Поэтому основные реликты доледникового времени в растительном покрове встречаются только по краю Нижнеанадырской низменности, в северных предгорьях Корякского хребта. Это делает этот район чрезвычайно привлекательным для ботаников, изучающих историю растительного покрова Берингии.

С колебаниями моря связаны и передвижения границы зоны стланиковых лесов: предполагается, что в позднем голоцене произошло ее отодвижение от юго-западного побережья (Харкевич,1984).

Внутри же областей и провинций основные отличия в характере растительности, в составе комбинаций, флористическом разнообразии растительного покрова связаны, по-видимому, с четвертичной историей восточной части Северной Азии. Оледенения в Корякском нагорье оставили в растительном покрове тот след, который не сотрется еще многие тысячелетия. Они неоднократно деформировали ландшафт, причем следы этих деформаций разного возраста можно встретить в аллювиальных четвертичных отложениях долин и межгорных депрессий. Последний этап оледенения нашел наиболее яркое выражение в специфических формах рельефа, имеющих хорошую сохранность - моренах, отмечающихся по обе стороны Корякского хребта. Широкое распространение морен и флювиогляциальных террас (хорошо дренированных местообитаний) обусловило общую ксерофитизацию растительного покрова этого региона, слабое развитие болот, большую мощность активного сезонноталого слоя и глубокую протайку многолетнемерзлых пород даже в северных предгорьях. Высота моренных холмов и степень их сглаженности варьирует; в наиболее активном (свежем) моренном комплексе средняя высота холмов может достигать 20-40 м. Растительный покров на этих образованиях зависит от возраста морен и мезоклимата. На рис. 84 показаны разные стадии развития растительного покрова на моренах. На южном макросклоне в комбинациях участвуют различного типа тундры, на северном - фрагменты стланиковых лесов и луга. Максимальное развитие кедровостланиковые леса получают в комбинациях с лугами на дуге конечных морен, протянувшейся на 70 км по северному краю нагорья. Здесь они могут занимать до 85% площади моренного комплекса, впадины же между холмами заняты наполненными озерами.

Конечно-моренный вал, фиксирующий максимальное распространение позднеплейстоценового ледника, продвигавшегося по долинам рек Ныгчеквеем и Конрарывеем (рис.85) - наиболее интересное с точки зрения истории растительного покрова геоморфологическое образование. Эта дуга моренных холмов, выгнутая к северу, прослеживается на десятки километров и смыкается на западе с конечно-моренным валом среднеплейстоценового ледника, спускавшегося по долине р.Чирынай. К этой дуге приурочены все интересные флористические находки; особенно показательно нахождение многих реликтовых и эндемичных видов и подвидов в моренных озерах по краю этого вала. По-видимому, небольшие котловинки на морене с озерами служили рефугиумом многих древних доледниковых видов. Особенно богаты такими видами бессточные котловины озер. В одном из таких озер на водоразделе рек Конрарывеем и Ныгчеквеем найдена Nuphar pumila , популяция которой находится в хорошем состоянии. Ближайшее местонахождение этого вида на Северо-Востоке Азии отмечается на севере полуострова Камчатка и в Магаданской области по р.Колыма. Другие находки из той же серии - Lappula anizacantha, Iso ёtes asiatica, новые виды родов Persicaria, Potentilla . Вероятно, в озерах и котловинах конечно-моренного вала следует ожидать нахождения и других редких видов.

Ниже конечно-моренного вала Ныгчеквеемско-Конрарывеемского ледника наблюдается характерное плоское зандровое поле, занятое комбинациями грядово-мочажинных комплексов осоково-сфагновых болот и бугорковатых сфагновых кустарничковых тундр, кочкарных осоково-пушицево-кустарничковых тундр. По всей видимости, вал конечных морен сместил русло р.Ныгчеквеем, и теперь оно огибает моренную дугу, прорезая флювиогляциальные отложения среднеплейстоценового оледенения. Возможно, это является причиной невыработанности поймы и молодости пойменных комплексов р.Ныгчеквеем на этом отрезке.

С сартанским оледенением связаны основные реликты в растительном покрове северной части Корякского нагорья. По всей видимости, и во время оледенения здесь существовала бореальная полоса, после которой в поймах речек сохранилась рябина и другие виды бореального комплекса. Из этой же серии нахождение в ольховниках по р.Автоткуль Cinna latifolia, Aconogonon alaskanum. На Нижнеанадырской низменности, которая была обширной приледниковой равниной, вероятно, произрастали леса. Из лесной зоны в голоцене многие бореальные виды проникли в горы по долинам рек. Так, в массиве горы Каменной по р.Майнельвэгыргын найден бореальный папоротник Dryopteris expansa . По долинам рек северной окраины нагорья на границе с Нижнеанадырской низменностью, в ее восточной неоледеневавшей части (реки Кеноткай, Катапваам, Алькатваам и другие) сохранились бореальные берингийцы - Stellaria fenzlii, Carex physocarpa , популяции которых здесь находятся в хорошем состоянии. Однако подобные реликты не успели пройти вглубь Корякского хребта и перевалить на его южный макросклон. Сейчас же они не могут там появиться из-за того, что на южном макросклоне сохраняются низкие температуры из-за близости к морю и за счет охлаждения воздуха современными ледниками и глетчерами.

Возможно, картина распределения растительности в плейстоцене в ледниковые эпохи на исследованной территории во многом напоминала ту, что наблюдается сейчас на Аляске: в море выползают ледники, а за цепью оледеневающих хребтов располагается равнина, занятая еловыми лесами. Тундра на Аляске начинается только за хребтом Брукса на Арктическом склоне - что-то подобное могло наблюдаться по р.Анадырь во время последнего Берингийского моста суши. Хребет Рарыткин, Марковская депрессия и Пенжинский дол были покрыты густыми лесами бореального склада. Доказательством их существования является найденная нами погребенная древесина голоценового возраста в обрыве верхнего течения р.Койверелян в районе, в настоящее время далеко отстоящим от ареала даже пойменных чозениевых лесов. По всей видимости, по берегу моря рядом с ледниками в плейстоцене росли темнохвойные леса и рощи из каменной березы. Ныне от них остались отдельные элементы бореальной флоры - например, орхидные (Lysiella oligantha ). Из этой же серии находка одной особи Allium ochotense в каньоне на берегу моря в бухте Угольной. Растительность бассейна р.Анадырь в эпоху оледенения, вероятно, была подобна современной растительности бассейна р.Юкон, но, разумеется, со своеобразными азиатскими чертами.

Связь современного растительного покрова с историей оледенений становится особенно показательной при обсуждении распространения степоидов в северной части Корякского нагорья. Степоиды, то есть ксерофитные элементы растительного покрова, фрагментами вкрапливаемые в тундровые и лесотундровые мезокомбинации, встречаются в исследуемом регионе в основном в межгорных впадинах - Верхнехатырской и Рытгыльвеемской (Среднехатырской), а также в их окрестностях. Вопрос о происхождении степоидной растительности на Чукотке поднимался рядом авторов, но его решение в русле концепции тундростепей не кажется нам убедительным. Гораздо привлекательней в этом смысле звучит гипотеза о приуроченности остепненных участков к зонам иссушения, образующимся “в тени” ледников.

Причины появления зон иссушения в перигляциальных ландшафтах Тихоокеанской гляциальной области кроются в законах формирования климата в ледниковых районах (Долгушин, Осипова, 1989). Оледенение поражает обычно крупные хребты, располагающиеся недалеко от побережья. Ледник не только экранирует внутренние районы, располагающиеся за хребтом, от моря, но и выкачивает из атмосферного бассейна над ними всю влагу. Дело в том, что над ледником постоянно конденсируется влага из воздушных масс, поступающих с окружающих территорий. Так как на побережье в летнее время преобладают муссонные ветры, дующие с океана на континент, то они протаскивают этот воздух за ледник, за хребет, где он попадает в более теплую зону. Так как коэффициент влагоемкости теплого воздуха больше, то относительная влажность надледниковых воздушных масс, попавших в более теплую зону, уменьшается. В связи с этим за краем ледника всегда формируется специфическая зона постоянно иссушенного климата полупустынного типа. Он способствует развитию здесь ксероморфных степоидных элементов, тундростепей и своеобразных перигляциальных пустынь (Гросвальд, 1983).

Подобные элементы хорошо развиты в межгорных впадинах Корякии, расположенных по краю распространения современных и четвертичных ледников. Здесь перигляциальный эффект иссушения дополняется эффектом “дождевой тени” (Зимич, 1998). Дело в том, что во все сезоны в прибрежной части северо-востока Корякского нагорья преобладают воздушные потоки южного и юго-восточного направления (Зимич, 1998). Благодаря этому на подветренных частях хребтов вследствие нисходящих движений происходят изменения свойств воздушной массы: нагревание ее, значительное понижение относительной влажности (до 10-20%) и фёновое размывание облачности. Площадь такой “дождевой тени” может в несколько раз превышать площадь области осадков на наветренных склонах.

В других районах Чукотки, где современное оледенение отсутствует, зоны “иссушения” приурочены к территориям, покрывавшимся ледником в плейстоцене. Так, степоиды хорошо известны из бассейна р.Амгуэма, экранированной некогда ледником на хребте Искатэнь, по р.Белая, экранируемой Пекульнейским хребтом, в бассейне р.Курупка на участке экранированном горами в районе бухты Провидения. Подобные этим зоны ксероморфной растительности давно и хорошо известны на территории Северной Америки вблизи зон современного и древнего оледенения - за Аляскинским хребтом, хребтом Брукса, между Прибрежным хребтом и Скалистыми горами (Murray, 1978).

Связь современного растительного покрова северной части Корякского нагорья с четвертичной историей этой территории весьма показательна с точки зрения обсуждения проблемы Берингийского моста суши - Берингии. Несмотря на значительное количество работ, посвященных гипотезам, реконструирующим растительность плейстоцена этого моста (Юрцев, 1974,1981,1986 и др.), до сих пор большинство из них не базируется на четких и ясных доказательствах. Прекрасный обзор этой проблемы проведен Ю.П.Кожевниковым, В.В.Украинцевой (1997), поэтому не будем останавливаться на обсуждении различных сценариев берингийской истории. Существо споров - были ли тундростепи в Берингии - во многом упирается в непонимание того неоспоримого факта, что сам Берингийский мост в последнюю фазу своего существования был чрезвычайно неоднороден по физико-географическим условиям. Несомненно, что на его территории можно было бы наблюдать по крайней мере четыре геоботанических и ландшафтных разности (подробно схема зональности Берингии в начале второй половины плиоцена приводится у Ю.П.Кожевникова, 1996):

1. Северное арктическое побережье моста от современной Земли Элсмира до Новосибирских о-вов было занято суровыми полярными пустынями. Реликты этой растительности ныне следует искать на Канадском Арктическом архипелаге, многочисленных островах Северного Ледовитого океана севернее о-ва Врангеля.
2. Северная часть внутренней Берингии характеризовалась арктическими тундрами, реликты которых можно наблюдать во внутренних частях о-ва Врангеля.
3. Центральная часть внутренней Берингии была занята северными гипоарктическими тундрами с ксерофитными элементами, аналоги которых сейчас встречаются в бассейне р.Амгуэмы (Кожевников, 1989, 1996), в среднем течении р.Чегитунь (Беликович и др., 1997), небольшие фрагменты - по р.Курупке (устное сообщение А.В.Галанина). Естественно, ни о каком сплошном распространении здесь тундростепей в плейстоцене говорить неправомерно, в чем мы полностью согласны с Ю.П. Кожевниковым.
4. Южная часть Берингии находилась во власти муссонов и характеризовалась влажным океаническим климатом, поэтому ни о каких степоидных элементах здесь говорить не приходится. Вероятно, растительность здесь была лесотундровой, по долинам были развиты чозениево-тополевые леса, возможно, с березой плосколистной. С американской стороны до центральной части моста могла распространяться ель. Облик и состав растительности этой полосы до сих пор остается большой загадкой. По всей видимости, в ней преобладали элементы лугов и ольховников - картина, которую сейчас можно наблюдать в приберингийских районах северной части Корякского нагорья. Самое южное побережье наверняка было безлесным, так как несмотря на теплую зиму, летом здесь наблюдались постоянные туманы и штормовые ветра.

В любом случае, кажется абсолютно необходимым обратить внимание ботаников, палеоботаников, географов на изучение той территории, на которой остались реликты и следы плейстоценовой растительности Южной Берингии. Вероятно, именно по этой лесной или тундро-лесной полосе шло распространение многих бореальных видов из Америки в Азию и наоборот. Особенно интересны участки, располагающиеся рядом с границей современного шельфа Берингова моря - район мыса Наварин, лагун Орианда, Ария, которые и в ледниковое время находились вблизи от морского побережья и не подвергались оледенению.

Вопросы теории образования флористической неоднородности в ландшафте и расчета скорости этого процесса наталкиваются на сложность таких вероятностных систем, как экологические системы разного уровня. Такие сложные системы не могут быть описаны достаточно точно и всесторонне математическими уравнениями и не могут быть алгоритмизированы. Поэтому задача предсказания путей будущего развития растительного покрова региона как части региональной экосистемы весьма сложна и далека от какой-либо объективизации. В этом смысле при изучении истории растительного покрова и его динамики кажется весьма перспективным подход теории распознающих систем. Известно, что распознающие системы могут быть использованы в качестве предсказывающих фильтров (Васильев, 1969), предсказывая на основании анализа предистории процесса его будущие значения. В качестве описания объекта при этом следует использовать необходимые ординаты процесса из предистории - в нашем случае, количества видов во флоре, в флористических комплексах, отдельных территориальных единицах растительного покрова. Взятые на линии времени неоднократно, они могут быть подвергнуты корректному анализу.